Тотемное Животное. Десятое Инктября

Дерево поддавалось легко, легкими белыми спиральками верхние слои съезжали по рукам, катились по голым коричневым ляжкам и падали легкими подбитыми мотыльками на утрамбованный земляной пол. Утиный Клюв еще раз дунул на деревяшку, что держал в руках и стал придирчиво ее разглядывать. Тонкая резьбы уже превратила когда-то растущее на еще существующих лугах дерево сначала в мертвый кусок древесины, а потом в нечто, отдаленно напоминающее не то детскую игрушку, не то колотушку для маиса. Но ему суждено было стать кое-чем большим. Чем конкретно, шаман не знал. Духи, что еще остались рядом с ним в непроглядной тьме, скорбно молчали. Он поднял глаза к выходу из пещеры и какое-то время наблюдал вязкую шевелящуюся массу, которая по недоразумению называлась небом.

В клане Железных Собирателей подрастал молодняк, и пришла пора узнать у духов, что за души собираются вступить в человеческую зрелость. Длинный Коготь, Острый Язык и Меткий Глаз – их имена пока что не значили ничего, кроме пустого сотрясения воздуха. Пока юнцы не получат тотемов, у них нет имен, нет души и нет связи с племенем. Он, Утиный Клюв, в свое время получил фигурку дикой утки, которую бережно лелеял всю свою жизнь. Его имя принадлежало к разряду редких – живых уток почти не было видно, и скоро молодых перестанут так нарекать.

Дети появлялись на свет и их сразу же клали в пластиковую люльку, укутывая несколькими слоями самого чистого целлофана. Подросшие девушки вплетали яркие пластмассовые пробки в косы, а собранные Железными Собирателями – оттуда и пошло их самоназвание – металлические драгоценные вещицы служили украшением любому дому. Мало кто мог позволить себе держать половину системного блока или даже просто обломок пульта управления. Эти вещи были нефункциональны, но они подчеркивали статус.

Мир неуловимо менялся, и лишь традиция привязывать души подрастающих членов клана к тотемным животным осталась неизменной. Шаман еще раз оглядел фигурку – остов был готов, нужно было лишь завершить начатое. Он достал заранее заготовленную плошку, в которой лежала небольшая кучка кристаллов и порошков, чиркнул бензиновой зажигалкой – и смесь зашипела, сворачиваясь некрасивыми желтоватыми пузырями и испуская горячий едкий дым. Шаман зажмурился и начал осторожно вдыхать. Когда-нибудь это его убьет, как убивало всех его предков. Но он не горевал по этому поводу – тотем, бережно хранимый, вселял в него надежду. После смерти, когда его укутают в прозрачный саван и отправят в самую глубину Металлических Гор лежать в темноте среди прочих, он станет свободным. И улетит незримой уже для живых толстозадой птицей, чтобы, возможно, помочь кому-то из молодых и стать его или ее духовным наставником.

Дым начинал действовать, и шаман упал на пол. Ноги его дергались, как будто он хотел сбежать, а руки прижимали к себе невыструганную деревяшку. Перед его внутренним взглядом проносились мириады теней и силуэтов, они кричали, визжали, поедали друг друга и безудержно спаривались, но все это была какофония, вечная вакханалия торжества природы. Это было обманом и чистой воды иллюзией – природа осталась только в мире духов, малочисленные людские племена ютились на расчищенных бугорках меж Металлических Гор, Кислотной Реки и Бездонного Каньона, где среди пластика жили ужасные чудовища, пожирающие заблудившихся детей. У чудовищ не было астральных тел и их невозможно было увидеть духам-защитникам, поэтому они могли безнаказанно нападать даже на самых отважных охотников. Возможно, это были машины, последнее творение человека перед Большой Пластиковой Войной. А возможно, салициловые кислоты породили нечто ужасное, то, что питается страхом и смертью.

Страшные кошмары отступали, и сквозь пелену грез шаман нащупал деревянную фигурку и резец. Его руки стали сами по себе придавать форму пока еще безобидной игрушке, а яркие голубые глаза недвижно вперились в потолок пещеры.

Светило стало просвещать слои смога в противоположном от виднеющейся вдалеке Горы месте, когда старик остановил свою безумную работу. Он посмотрел на драгоценную деревянную фигурку – древесины осталось не так много, и уже внукам сегодняшних молодых придется искать другие материалы, чтобы восстановить сакральную связь с умершими. Фигурка была почти готова – смешной полузверь-полуптица с широким клювом, овальным тельцем и короткими лапами, увенчанными коготками. Шаман тяжело вздохнул. Длинному Когтю придется пополнить ряды Безмятежных – несчастных, чьи тотемные звери давно вымерли. Он никогда не воспоет Песнь и никогда не вознесется к вершинам Металлических Гор. Безмятежные уходят, тихо и незаметно, как ушли их звери. Их племя мельчает, а духи молчат. Они – последние жители Пластиковой Долины, и уже скоро у них не останется голоса.